На фото запечатлена схема эволюции научной
мысли, которая имеет место в сфере современного теоретического
описания неестественных и противоестественных наук. Суть
приведённой схемы заключается в том, что выявляемый практикой
фактический материал указывает путь в одну сторону, а сообщество
«концептуально определённых» теоретиков дружно следует совершенно
в противоположном направлении!
А как обстоит дело с тем, что является знаком? Прежде
всего, необходимо заметить, что в большинстве работ современных
авторов мы видим описания знаковости или её отсутствия, но
совершенно не видим даже намёков на механизм её возникновения
и функционирования!!! Всё это самым непосредственным образом
касается всякого рода треугольников, которые буквально заполонили
все работы по семиотике. Данные треугольники имеют различные
наименования: треугольник Фреге /Степанов Ю.С., 1971, с. 85/;
треугольник Пирса /Эко У., 2004, с. 67/; треугольник Огдена и
Ричардса /Эко У., 2004, с. 62/. Наблюдения показывают, что название
упомянутых геометрических фигур зависит не от каких-то их
особенностей, а от вкуса каждого конкретного теоретика, на них
ссылающегося!!!
Однако автор настоящей работы пришёл к однозначному заключению:
если признать правомерность рассмотренной выше «аксиомы
К. Леви-Строса»*, то упомянутые треугольники будут ничем иным,
как «явными знаками», указывающими на некоторую близорукость
теоретиков, использующих эти геометрические фигуры для обоснования
своих взглядов. Результатом этого является то, что практически вся
современная семиотика являет собой совсем не печальнейшее зрелище,
а... клубок противоречий, которые имеют место буквально в каждой
строчке большинства публикаций. Мы не имеем возможности
анализировать все крайне интересные моменты, переполняющие хиты
суперэрудированных концептуалов (иначе нам не хватит и пятисот
сорока четырёх книжных страниц). Остановимся лишь на единичных
высказываниях. Чего стоит, например, следующий пассаж: «Строение
знака – треугольник Фреге.
I. Предмет, вещь, явление действительности, в математике – число и т.д.
Иное название – денотат. Иногда этой вершиной треугольника
обозначают не саму вещь, а её восприятие или представление о ней,
словом её отражение в сознании человека, называя это сигнификат.
Сущность схемы-треугольника от этого не изменится. II. Знак…»
/Степанов Ю.С., 1971, с. 86/.
Во-первых, массу восторга вызывают у нас утверждения типа: знак
состоит из знака и ещё чего-то. Переводим: целое состоит из целого
и ещё нескольких довольно внушительных «довесков»… Во-вторых,
мы никак не можем согласиться с тем, что предмет и представление
о нём являются одной сущностью! Однако мы полностью согласны
с тем, что сущность схемы при этом не изменится, так как и в одном,
и в другом случае она будет одинаково не совсем корректной.
В-третьих, согласно нашим представлениям, со всеми вершинами
этого так называемого треугольника происходит что-то
фантастическое!!! С разными оговорками более-менее определённо
можно говорить о двух вершинах этой сверхоригинальной фигуры.
В одном случае это предмет (вещь, объект, денотат, референт,
сигнификат), в другом случае это иной материальный объект
(который большинство теоретиков называют знаком, символом,
словом, именем, репрезентаменом).
Огден и Ричардс, а вместе с ними и У. Эко, третью вершину треугольника
называют референцией. По этому поводу У. Эко сообщает: «Отношение
между символом и вещью составляет то, что называют референцией»
/Эко У., 2004, с. 62/. Нам совершенно непонятно, каким образом можно
построить геометрическую фигуру, в основании которой лежат две
конкретные точки, а третья является совершенно неконкретным
(отвлечённым) понятием? То есть, каким образом возможно соединить
прямыми два конкретных объекта и некие отношения? Всё это нам
напоминает старинный армейский юмор, когда командир приказывает
солдату копать траншею от забора до заката. Но даже в подобном приказе
все составляющие совершенно конкретны. Если призвать на помощь
геометрию, то, по крайней мере, было бы более логичным использование
для этих целей отрезка, края которого символизировали бы два объекта
(или их «образы»), а прямая, их соединяющая, и составляла бы те самые
отношения. То есть, зачем же из Серпухова в Москву ездить через Тулу? Не лучше ли напрямую связать
данные точки?
Впрочем, бывают разные усовершенствования и изменения в
метóдах теоретического описания, особенно в нынешнее время,
всё это зависит от благоразумия и способностей авторов. В других
работах бывает всё устроено таким образом, что во главу угла ставятся
не отношения, а связи. А иногда бывает и так, что в указанное место
помещают вовсе не связи или отношения, а хорошо всем знакомое
слово понятие. Разные бывают метóды… Так,
Ю.С. Степнов про третью вершину вышеупомянутого треугольника пишет:
«III. Понятие о предмете, вещи. Иные названия в лингвистике – десигнат,
а в математике смысл имени, или концепт денотата» /Степанов Ю.С.,
1971, с. 86/.
Однако в последнем случае мы сталкиваемся с очередным нечто, которое
заключается в следующем: все знают, что существует понятие «понятие»,
но ни одна публикация не может нам внятно разъяснить, что это такое!
Вот, например, одна из формулировок: «Понятие – одна из логических
форм мышления, высший уровень обобщения, характерный для
мышления словесно-логического» /Психология. Словарь, 1990, c. 28/.
Или «Понятие есть такая форма мышления,
в которой отражается существенные свойства, связи и отношения
предметов и явлений в их противоречии и развитии; мысль-понятие
обобщает, выделяет предметы некоторого класса по определенным
родовым, специфическим для них признакам» /Спиркин А.Г., 1988, c. 289/.
Итак, вся справочная литература в унисон твердит, что понятие – это форма
мышления, но при этом совершенно не разъясняет в форме
чего существует данная форма!!! Прежде всего, из анализа указанных
схем, то есть из анализа семиотических треугольников, вытекает вывод,
что понятие не является ни предметом (объектом, вещью, денотатом,
сигнификатом и т.п.), ни символом (знаком, словом, именем,
репрезентаменом и т.п.), ни их сочетанием, так как в указной схеме оно
противопоставлено данным составляющим треугольника!!!
Конечно, учёные мужи знают ответ на вопрос: в виде чего существует то,
что считается основной формой мышления, но почему-то очень тщательно
скрывают это от автора настоящей работы, Может быть, понятия
существуют в виде объективной или перцептивной
формы? Нет, так как понятие является обобщением
информации, поступающей к субъекту от различных объектов именно
через перцептивные формы. Вероятно, оно существует в виде абстрактной
формы? Но, наряду с подобным, в науке имеет место и весьма
веское мнение, что понятие не есть представление о воспринятом объекте.
В самом деле, понятие включает в себя все типичные признаки какого-то
объекта (например, автомобиля), которые отличают его от признаков,
типичных для других средств передвижения, например, от признаков,
характерных для самолёта или корабля. В то же время представить
можно отдельные разновидности этих транспортных средств (легковые
грузовые, пассажирские), а так же разновидности разновидностей (ГАЗ,
МАЗ, КамАЗ). Также можно представить ещё массу всевозможных
деталей, например, окраску или рекламные надписи на них.
Таким образом, получается, что понятия и представления об объектах –
это совершенно разные категории мышления? Тогда что же представляет
собой это самое понятие и чем оно формально отличается от абстрактных
(или перцептивных) образов воспринимаемых объектов, которые
реализуются при помощи конкретных абстрактных (перцептивных)
форм?
Учитывая всё вышеперечисленное, мы не можем утверждать, что понятие
является словом (морфемой или предложением), которое имеет
определённые формы реализации (и к тому же во всех треугольниках
противопоставлено понятию!!!). Интересно, что известный отечественный
языковед А.А. Реформатский пишет; «Нетрудно убедиться, что вовсе не
все слова выражают понятия (например, междометия выражают чувства
и желания, но не понятия; местоимения лишь указывает, а не называет и
не выражает самих понятий; собственные имена лишены выражения
понятий и др.)» /Реформатский А.А., 1967, с. 19/. Кстати, имена
собственные можно представлять, то есть произносить про себя. Можно
так же представлять образы людей им соответствующие, но, согласно
мнению видного отечественного языковеда, они при этом понятиями не
становятся. Это лишний раз подтверждает высказанное выше мнение о
том, что понятия и представления об объектах – это несколько разные
категории мышления?
Далее тот же автор разъясняет: «Различие выражения понятия в морфеме
и в слове состоит в том, что в морфеме данное понятие выражается в
«чистом виде», абстрагируясь от многообразия вещей, отвечающих
данному понятию; в слове же понятие конкретизируется, прикрепляется
к названию вещей и явлений» /Реформатский А.А., 1967, с. 57/. Если читать
думая, то очень трудно понять суть очень многих научных публикаций.
Автор настоящей работы чистосердечно признаётся, что он просто не в
состоянии элементарно уяснить всё то, что утверждает классическая наука
о понятии. Например, как может «понятие выражаться в чистом виде», как,
впрочем, и «в нечистом» и, вообще, как оно может выражаться в слове,
если это самое слово (и его составляющие), согласно этим очень
интересным треугольникам, ему противопоставлено??? Таким образом,
сопоставление некоторых теоретических взглядов приводит нас к
парадоксальному выводу: понятие в современных теориях является
категорией, лишённой плана выражения!!!
Впрочем, почему только в современных? У А.В. Гречко находим:
«Считается, что родоначальниками общей теории знаков были стоики,
философская школа в Древней Греции (Ш в. до н.э.). Древнегреческий
философ Секст Эмпирик донёс до нас взгляды стоиков на языковой знак.
Знаменательно то, что стоики открыли те элементы, или «вещи», которые
образуют так называемую знаковую ситуацию, или семиозис, – условия,
необходимые для функционирования знака. Это знаменитая триада, два
компонента которой являются телесными и один бестелесный (т.е.
идеальная сторона знака, существующая в мозгу человека)» /Гречко В.А.,
2003, с 38/. Фактически получается, что два компонента языкового знака
являются материальными, а один является нематериальной структурой.
В переводе это означает, что два члена триады обладают формой, то есть
соответствующим планом выражения, третий же – формы не имеет и,
соответственно, не имеет и плана выражения, то есть является
содержанием, лишённым формы!!!
Но если истинная наука совершенно не объясняет, в форме чего
существует понятие, то каким же образом мы определяем функцию
этой неизвестной формы? То есть, если понятие есть «форма», лишённая
формы (бесовщина какая-то), то в результате мы будем иметь и функцию,
лишённую функции!!! И вот эту несуществующую величину (форму)
некоторые теоретики ставят в вершину упомянутого треугольника!!! Для
нас очевидно, что либо понятие в классической науке является не
основной формой мышления, а очередным нонсенсом, либо таковым
нонсенсом являются эти самые треугольники, которые приводят нас к
подобным выводам!!! В настоящий момент мы не будем раскрывать суть
понятия «понятие», а лишь констатируем, что у одной из вершин
указанного треугольника имеются явные проблемы!!!
Правда, похожие проблемы имеют место и в других «закоулках»
анализируемой схемы. Так, Умберто Эко пишет: «Бывают символы, у
которых есть референция, но нет референта» /Эко У., 2004, с. 63/.
Переводим: данный семиолог утверждает, что в отдельных случаях в так
называемых треугольниках может отсутствовать одна вершина, которую
он именует референтом. Далее он же разъясняет: «Семиологию интересует
только левая сторона треугольника Огдена-Ричардса» /Эко У., 2004, с. 64/. В
результате обе цитаты сводят треугольник к отрезку (сам по себе очень
примечательный факт!), так как именно такой геометрической фигурой и
будет треугольник без одного угла! Тем самым У. Эко выдвинул, правда,
при этом совершенно не обосновал прелюбопытнейшую гипотезу, суть
которой заключается в том, что количество углов в семиотическом
треугольнике есть величина непостоянная!!!
В этом месте нашего повествования не можем не привести мнение,
которое прочно укоренилось в теоретических описаниях современных
«противоестественных» наук. В частности, у Н.Ф. Алефиренко находим:
«Знаки могут указывать не только на реальные предметы, но и на такие
фантастические «умственные вещи», как лешие, русалки, кентавры и т.д.,
существующие лишь в сознании» /Алефиренко Н.Ф., 2005, с. 111/. Нам
очень трудно судить, что или кто существует в сознании других!!! Однако
в данном конкретном случае у нас есть все основания для того, чтобы
встать на защиту анализируемой нами геометрической фигуры, точнее,
на защиту одного из её углов.
Вспомним ранее приводившееся нами высказывание Успенского Петра
Демьяновича, в котором он разъясняет, что «речь идёт о впечатлениях.
А, кроме впечатлений, на пластинках у нас ничего нет. Всё, что мы
знаем, всё, чему мы научились, всё, что мы испытали,— это записи на
пластинках. Точно так же все наши мыслительные процессы, вычисления,
спекуляции состоят только в сопоставлении записей, в новом их
прочтении, попытках понять их при совмещении и т.д. Ни о чём новом,
чего не было бы на пластинках, мы не можем мыслить, не можем ни
высказать, ни сделать без предшествующей записи на пластинке...»
/Успенский П.Д., 1990, с. 424 – 425/!!!
Да, мы полностью согласны, что Баба Яга и Кощей Бессмертный, как и
московская фонема, – это сказочные персонажи, которые в реальности
не существуют! Но, вместе с тем, ни один образ не может существовать
в сознании субъекта «без предшествующей записи на пластинке».
Поэтому, когда речь заходит о Бабе Яге, автор настоящей работы
представляет её в виде одного из героев новогоднего представления,
свидетелем которого он был в детстве, а Кощея Бессмертного – в виде
героя фильма-сказки. Именно данные реальные объекты и являются
«референтами», то есть являются тем, что многие авторы «ставят (или,
наоборот, не ставят) в угол» треугольника!
Таким образом, там, где специалисты на ровном месте создают себе
проблемы, на самом деле все противоречия являются явно надуманными!!!
Однако там, где никаких проблем будто бы не наблюдается, на самом деле
очень много спорного. В частности, это самым непосредственным
образом касается третьей вершины треугольника, в которую помещается
понятие знак, в результате чего возникает парадоксальная ситуация, в
которой знак состоит из самого себя и ещё чего-то! Весьма занятную
мысль по этому поводу находим мы у Ю.С. Степанова: «Для краткости,
хотя это, может быть и чересчур образно, назовём это обобщение так;
«обобщение треугольника Фреге путём вращения» (в самом деле, на
схеме мы как бы вращаем треугольник с закреплёнными в вершинах
сущностями, оставляя неподвижными семиотические названия вершин
(язык – предмет – десигнат)» /Степанов
Ю.С., 1971, с. 87/.
Для краткости (хотя это, может быть и недостаточно образно) у нас
имеется соответствующий термин, от применения которого в данном
случае мы пока воздержимся, а вот про вращение скажем более
определённо: вращайте или не вращайте, в результате получается одно
и то же: эта воображаемая геометрическая фигура является носителем
совершенно реальных проблем!!! Нетрудно убедиться, что каждая её
вершина является клубком противоречий, что лишний раз очень и даже
очень наглядно демонстрирует и авторитетный эксперт в области теории
треугольников, каковым является У. Эко, который утверждает: «Спорам
об отношениях между символом, референтом и референцией нет конца
/Эко У., 2004, с. 63/. Вот что значит истинный мастер слова! Мы не
перестаём восхищаться красотой его слога, невероятной фантазией его
воображения. Это Вам не какая-нибудь канцелярщина или нечто
подобное, а истинная поэзия! Не удивительно, что данное издание
пользуется колоссальной популярностью во всём мире (вот только в
научном или антинаучном?).
Переводим сказанное. Так как данный теоретик несколько ранее
разъяснил нам, что референция – это отношения, то смысл приведённой
цитаты сводится к тому, что «спорам об отношениях между
отношениями нет конца»!!! Что это означает на практике, могут понять
только избранные из избранных, титаны мысли из титанов. К сожалению,
автор настоящей работы себя к таковым не причисляет, а потому его
фантазии хватает лишь на то, чтобы поставить очередной диагноз:
семиотический треугольник является явным «знаком» неблагополучия
которое имеет место в современной семиотике и в смежных с нею
разделах противоестественных наук!
Одной из причин нескончаемой дискуссионности этого вопроса является
то, что теоретики стремятся втиснуть в три вершины данной
геометрической фигуры четыре (и даже более того) различные сущности.
Просим у читателей извинения: постоянно призываем быть более
осмотрительными при введений в обращение новой терминологии, а
сами на каждом шагу нарушаем свои же призывы и уже неоднократно
используем ещё один новый термин: втискивание, согласно нашим
представлением, – это упорное стремление уместить больший объём в
меньший!!! Однако возникшую в теории ситуацию иначе как
«втискиванием» и назвать-то невозможно!!!
Почему же специалисты в области семиотики не только «вращают
треугольник», но и сами с маниакальным упорством вращаются вокруг
него? Автор настоящей работы видит тому целых два логических
объяснения. Это происходит, прежде всего, в результате мистического
воздействия, которое оказывают на людей некоторые цифры и
геометрические фигуры. Издавна считалось, что цифра три обладает
магическими свойствами, соответственно, аналогичными свойствами
будет обладать и геометрическая фигура, имеющая указанное количество
углов. Вовсе не случайно, что многие аномальные или считающиеся
таковыми зоны на нашей планете именуются именно треугольниками,
например, Бермудский треугольник... Весьма показательный пример:
всемирно известный роман, хотя в нём действуют четыре главных героя,
получил название именно «Три мушкетёра»!!! И т.д... (Попутно заметим,
что при всём при том сущности, помещаемые в углы, – разные, «авторы»
комбинаций сущностей – разные, а фигура при этом получается всё одна
и та же!!! Ну, прямо как в старинной шутке: что бы тульский оружейник
ни мастерил, все у него ружьё получается!!!)
А как гипнотизирует своим звучанием, к примеру, экзотическое имя
Фреге. Треугольник Фреге... В этом сочетании из двух слов скрыто нечто
возвышенное, таинственное, завораживающее! Согласитесь, что,
например, словосочетание квадрат Кирова звучит более приземлено, а
какая-нибудь цепочка Белоусова, вообще, никак не звучит. Поэтому
каждый уважающий себя теоретик просто обязан в своих рассуждениях
хотя бы вскользь упомянуть данное магическое заклинание, иначе его
работа лишится ореола подлинной научности!!!
Хорошо, что на свете ещё встречаются и теоретики, «не уважающие
себя» подобным образом, то есть способные здраво оценивать если не
все, то хотя бы отдельные совершенно очевидные положения данной
проблемы. Предоставим возможность одному из них дать ответ
приверженцам концепции треугольников. Так, у Евгения Фроловича
Кирова находим: «Без модельного представления о фонеме
невозможно представить механизм формирования значения в полном
объёме. Эта проблема вызывает большой интерес лингвистов, логиков
и философов, и можно считать, что модель значения, принятая в
современной логике, философии и лингвистике, сводится к
треугольнику Г. Фреге, стороны которого символизируют знак, понятие
и предмет (денотат). Такая модель не является удовлетворительной, на
наш взгляд. Моделью значения не может быть треугольник, поскольку
это не симметричная геометрическая фигура, в то время как в основе
формирования значения лежит, несомненно, принцип отражения
предмета в виде образа, из чего вытекает симметричная модель
формирования значения. Развивая представления Соссюра, Бодуэна и
Щербы, Б.Н. Головин определил значение слова как «нервно-мозговую,
нейрофизиологическую связь между двумя отображениями (слова и
предмета)». Подобное определение значения дано Л.О. Резниковым в
работе /Резников Л.О., 1964/.
Ф. де Соссюр в соответствии с современным термином «значение»
использовал термин «знак»: «Языковой знак связывает не вещь и её
значение, а понятие и акустический образ. Этот последний является не
материальным звучанием – вещью чисто физической, а психическим
отпечатком звучания, представлением, получаемым нами о нём
посредством наших органов чувств». Становится понятным, что
для формирования модели значения необходимо как минимум
четыре элемента: предмет и его образ, знак и его образ»
/Киров Е.Ф., 1997, с. 380 – 381/.
Из всего изложенного вытекает совершенно бесспорный для нас
вывод: невозможно четыре различные сущности (даже если этого
очень хочется) поместить в три угла!!! Впрочем, конечно, можно
указанные элементы «свалить и в одну кучу», но тогда в этом вопросе
без популярного в народе консилиума из трёх человек разобраться
будет просто невозможно!!!
Итак, приведённым высказыванием Е.Ф. Киров пытается решить две
проблемы. Проблема первая: каждому из четырёх упомянутых понятий
он отводит по своему законному углу! В этом плане мы полностью
поддерживаем данного языковеда. Вторая проблема: вольно или
невольно автор высказывания пытается устранить один из нонсенсов
приведённой выше концепции, в которой знак состоит из знакаи ещё
чего-то. Поэтому он заменяет термин «знак» на соответствующий
современным воззрениям термин «значение», то есть меняет «строение
знака» на «модель значения». Однако в правомерности подобной
замены у нас возникают некоторые сомнения. Так, из последней цитаты
следует, что значение – это чисто формальная конструкция, которая
включает 1) предмет, 2) образ предмета, 3) знак, 4) образ знака. С тем,
что значение – это формальная конструкция, которая включает как
телесные, так и «бестелесные» (согласно нашим представлениям –
абстрактные) формы можно было бы и согласиться. Однако отсюда
же вытекает, что знак – всего лишь один из четырёх компонентов
полученной совокупности из нескольких форм. По этому поводу у
нас возникают два главных «но».
1. В очередной раз обратимся к одному из классических определений
анализируемого понятия: «Знак – предмет (явление), служащий
представлением другого предмета (явления)» /Психология. Словарь,
1990, с.123/. Теперь соотнесём данную формулировку с некоторыми
вариантами реально возможных ситуаций. Вариант № 1. Допустим,
что цветок на подоконнике для всех прохожих будет фрагментом
материальной реальности, из чего мы делаем вывод: данный предмет
в этом случае знаком не является. Вариант № 2. Допустим, что цветок
на подоконнике для всех прохожих будет знаком обитаемости данной
квартиры.
Однако для резидента иностранной разведки этот же цветок будет
являться не фрагментом окружающей действительности, не знаком
присутствия кого-то, а предупреждением о провале явки. Из чего мы
делаем выводы (вариант № 1): в данной ситуации указанный предмет
уже является знаком; или (вариант № 2): в данной ситуации указанный
предмет является уже другим знаком. Всё это ставит перед нами
очередные вопросы (вариант № 1): почему в первом случае «предмет»
не является «представлением другого предмета», (а является тем, чем
он есть на самом деле, то есть фрагментом материальной реальности),
однако во втором случае превращается в знак? (Вариант № 2): почему
данный цветок в первом случае является одним «представлением
другого предмета», а во втором другим «представлением»? Проще
говоря, почему один и тот же объект в каждом конкретном случае
обладает совершенно различными знаковыми свойствами: то он –
знак, то – не знак, то – другой знак?
Из всего этого можно сделать только одно логичное заключение
(и мы делаем его): если один и тот же предмет в одном случае имеет
знаковые свойства (является одним знаком), а в другом – нет (является
уже другим знаком), то это значит, что знаком является вовсе не
данный предмет (точнее, не только данный предмет), а нечто иное!
Это значит, что в структуру знака входит не один компонент, как это
указано в анализируемой нами модели значения, а несколько больше!!!
Поэтому знак не может являться всего лишь одним компонентом модели
значения. Отсюда совершенно нехарактерное для нас очень робкое
предположение: быть может, знак – это не только некое материальное
образование, которое входит в структуру чего-то?
Приведённая выше формулировка понятия знак также говорит о его
сложной структуре, ибо нельзя свести к одному компоненту два
предмета, две разные сущности, одна из которых будто бы представляет
другую! Таким образом, перед нами возникает очередной вопрос: если
вся вышеприведённая конструкция (условно назовём её квадратам
Кирова) является значением или его моделью, то, что же в таком случае
будет знаком??? При подобном подходе разграничение понятий знак и
значение (или модель знака и модель значения) оказывается довольно
проблематичным!!!
2. У М.В. Никитина находим: «Значимая ситуация предполагает связь
двух фактов (предметов, событий, явлений) и осознание этой связи
наблюдателем. В ситуации с этими тремя участниками значение возникает
(т.е. ситуация становится значимой) при том условии, что связь двух фактов
оценивается наблюдателем как информационная: важным оказывается не
просто наличие двух фактов и связи между ними, а то, что для наблюдателя
один факт сигнализирует о другом в силу известной наблюдателю связи
между ними. В значимой ситуации один факт нужен для того, чтобы
настроить сознание наблюдателя на другой... Значимые ситуации
распадаются на два типа – импликационный и знаковый» /Никитин М.В.,
1988, с. 14/. Из данного высказывания следует, что «значение возникает»
не только в значимых ситуациях знакового типа, но и в имеющих
принципиальное от них отличие ситуациях импликативного типа (то есть
в тех объективных формах, которые, согласно нашим взглядам, являются
не знаками, а естественными взаимодействиями фрагментов
материальной действительности между собой)!!! Вспомним очень
существенное для нас утверждение того же автора, в котором он
разъясняет: «Указанное различие носит принципиальный характер, оно
и проводит границу между знаками и не знаками» /Никитин М.В., 1988, с. 14/.
Отсюда сам собою напрашивается вывод: если значение возникает как
в знаковых, так и не в знаковых системах, то вышеприведённая её модель
будет некорректной, так как в ней значение сводится только к значимым
ситуациям знакового типа! А посему введение так называемого знака и его
образа (углы III и IV квадрата Кирова) в модель значения недопустимо!
Напомним, что в нашей работе термин импликация – многозначен. Под
импликацией мы подразумеваем: 1) всякое высказывание, в основании
которого лежат причинно-следственные связи, например, если Вы правы,
то мы – нет; 2) переход функции от одной формы к другой. Некоторые
авторы считают импликацию процессом, событием или явлением. Между
тем очень часто признаки, характерные для импликативных отношений,
присущи единому объекту. Например: если на поверхности земли имеют
место ствол и крона дерева, то это значит, что под землёй скрываются его
корни. Данный случай демонстрирует, что дерево не является ни процессом,
ни событием, так как оно есть предмет, то есть фрагмент материальной
действительности, который сам по себе никакой импликацией не является.
Однако импликацией в этом случае будет само высказывание, которое
является следствием выявления соответствующих причинно-следственных
связей.
В единой теории мышления информация – это функция. Отсюда наша
формулировка: значение – это функция, которая воспринимается
сознанием индивида. Как мы писали выше, носителями функции могут
быть самые различные формы: ДП** предметов, предметы, их
совокупности, а так же принципиально отличные от них знаковые
конструкции.
